наиболее обременительных условий Крымского мирного соглашения. Таким образом, было мало оснований опасаться, что Россия вмешается в конфликт в поддержку Франции.51 Окно возможностей, созданное крымским конфликтом, было еще открыто.
С военной точки зрения пруссаки имели все шансы на победу - даже лучше, чем думало большинство современников. Они располагали - в полном составе - более многочисленной, подготовленной и дисциплинированной армией, чем французская. Они также превосходили их в тактике и инфраструктуре. Как и в австрийской войне, решающее значение имело превосходство прусской военной организации. В отличие от прусско-германского Генштаба, который подчинялся непосредственно королю, французский Генштаб был всего лишь департаментом военного министерства; в вопросах стратегии, тактики и дисциплины он всегда подвергался политическому давлению со стороны леворадикального Национального собрания. Прусский генеральный штаб, репутация которого была закреплена победой 1866 года, после Богемской войны продолжал внедрять усовершенствования в области транспорта и снабжения, в результате чего Пруссия провела мобилизацию гораздо быстрее, чем ее противник, перебросив к границе с Францией более полумиллиона человек, в то время как французская армия на Рейне все еще насчитывала всего 250 000. Старинные гладкоствольные полевые орудия, так неудачно выступившие против австрийской артиллерии в 1866 году, были сняты с вооружения и заменены нарезными пушками, созданными по последнему слову техники. Огромные усилия были потрачены на улучшение тактического развертывания артиллерии для поддержки пехоты - области, в которой пруссаки потерпели неудачу в 1866 году.
Все это не делало победу Пруссии неизбежной. Несмотря на все усилия Генерального штаба, вооружение обеих сторон в 1870 году было более тесным, чем в предыдущем конфликте. Решающее преимущество, которое в Австрии дало игольчатое ружье, в 1870 году было сведено на нет превосходной пехотной винтовкой (известной как chassepot) французов, не говоря уже о mitrailleuse, раннем пулемете, который сеял хаос везде, где вступал в бой с прусскими войсками. Пруссаков преследовали обычные недоразумения и ложные шаги. Генерал Штейнметц в очередной раз отличился своим беззастенчивым пренебрежением к указаниям Генерального штаба, а августовские бои под Шпихереном, Виссембургом и Фрошвиллером были скорее спонтанными, чем запланированными. Даже Мольтке допустил несколько серьезных ошибок, особенно в начале кампании, когда он перебросил более 200 000 человек через французский фронт, подвергнув свои войска разрушительной фланговой атаке; к счастью для пруссаков, французский командующий генерал Базен не воспользовался этой возможностью.
Кроме того, пруссаки все более умело использовали свое незначительное превосходство в артиллерии, применяя полевые орудия для отвлечения огня французов от наступающей прусской пехоты. Самое важное, пожалуй, то, что пруссаки совершали меньше ошибок, чем их противники. При Марс-ла-Туре командующий французской Рейнской армией Базен не смог организовать наступление, превратив потенциальную французскую победу в катастрофу, в результате которой стратегический опорный пункт Верден оказался беззащитным перед немецким наступлением. К началу сентября 1870 года, когда до начала войны оставалось всего шесть недель, французы потеряли ряд решающих сражений, а вместе с ними и невосполнимый резерв оружия, офицеров и опытных кадров. После сокрушительного поражения и капитуляции французских войск под командованием генерала Патриса де Макмаона 1 и 2 сентября под Седаном сам Наполеон III попал в плен вместе со 104 000 человек. Война затянулась еще на много недель, пока немцы брали Страсбург и Мец и вели длительную осаду Парижа, а франкисты несли все большие потери в тылу. После тяжелых переговоров с новым республиканским премьер-министром Адольфом Тьером (тем самым, чьи вольные разговоры об аннексии Франции в 1840 году спровоцировали Рейнский кризис) в конце февраля был подписан временный мир. Только 10 мая 1871 года, после того как французские правительственные войска подавили восстание Парижской коммуны, во Франкфурте был заключен окончательный договор. Тем временем Бисмарк преодолел возражения южных штатов и добился их согласия на союз. 18 января 1871 года в Зеркальном зале Версальского дворца была провозглашена новая Германская империя. Ровно через 170 лет после коронации Фридриха I в качестве прусского короля король Вильгельм I принял титул германского императора.
НОВАЯ ЕВРОПА
На протяжении веков немецкий центр Европы был политически раздроблен и слаб. На континенте доминировали государства на периферии, чьи интересы заключались в сохранении вакуума власти в центре. Однако теперь впервые центр стал единым и сильным. Отношения между европейскими государствами отныне будут определяться новой и незнакомой динамикой. Бенджамин Дизраэли, лидер консервативной оппозиции в Палате общин, видел это яснее многих: "Эта война представляет собой германскую революцию, более значительное политическое событие, чем французская", - заявил он перед Палатой общин. Нет ни одной дипломатической традиции, которая не была бы сметена".52 Насколько верными были эти наблюдения, станет ясно лишь постепенно.
Эпоха австро-прусского дуализма - некогда структурирующего принципа политической жизни германских государств - закончилась. Уже в мае 1871 года министр иностранных дел Австрии граф Фридрих Фердинанд фон Бойст признал бесперспективность политики сдерживания и посоветовал императору Франциску Иосифу, чтобы Вена впредь стремилась к "соглашению между Австро-Венгрией и Пруссией-Германией, охватывающему текущие дела".53 Сам Бойст не дожил до новой ориентации - он был уволен в ноябре 1871 года, - но его преемник, граф Дьюла Андраши, продолжал ту же генеральную линию. Первым ее плодом стала Лига трех императоров, заключенная в октябре 1873 года между Австро-Венгрией, Россией и Германией; шесть лет спустя Бисмарк заключил более всеобъемлющий Двойственный союз 1879 года, превративший Австро-Венгрию в младшего союзника Германии. Отныне политика Австрии была направлена на то, чтобы как можно глубже вовлечь Берлин в интересы безопасности Австро-Венгрии, даже если это означало согласие с подчиненным статусом в отношениях. Эти два государства оставались привязанными друг к другу до 1918 года.
47. 18 января 1871 года: Король Пруссии Вильгельм I провозглашен германским императором в Зеркальном зале Версальского дворца; гравюра по рисунку Антона фон Вернера
Война 1870 года также поставила отношения с Францией на совершенно новую основу. Аннексия Эльзас-Лотарингии, за которую активно выступал Бисмарк, травмировала французскую политическую элиту и наложила неизгладимый отпечаток на франко-германские отношения.54 Эльзас-Лотарингия стала святым Граалем французского культа реванша, обеспечив фокус для последовательных волн шовинистической агитации. Нажатие на нее, возможно, стало "худшей ошибкой" в политической карьере Бисмарка.55Однако даже без аннексии само существование новой Германской империи изменило бы отношения с Францией. Слабость Германии была одной из традиционных основ французской политики безопасности. "Легко понять, - писал в 1779 году министр иностранных дел Франции Шарль Гравье графу Верженну, - какое преимущество [Германия] имела бы над нами, если бы эта грозная держава не была ограничена формой своей конституции. [...] Таким образом, мы обязаны нашим превосходством и нашей безопасностью силам [немецкой] разобщенности".56 После 1871 года Франция была вынуждена искать любую возможность сдержать новую силу на своей восточной границе. Таким
